| «старшие брусникинцы» интервьюируют «младших» |

«Старшие брусникинцы» интервьюируют «младших»

Чуть больше года назад руководитель Мастерской Дмитрий Брусникин собрал 29 ребят второго курса Школы-студии МХАТ и 11 «старших брусникинцев» и отравился с ними в путешествие в знаменитом поезде Москва-Владивосток, во время которого первые должны были собрать истории своих попутчиков для нового спектакля, а вторые помочь им. 

Мы попросили «старших брусникинцев» Анастасию Великородную и Сергея Карабаня поговорить с «младшими» – Никитой Ковтуновым и Ясминой Омерович о ТРАНССИБЕ и вспомнить, как рождался этот вербатим. 

Лиза Лернер: Никита, Ясмина, вы пользовались опытом старших ребят, которые в свое время также собирали вербатим «Это тоже я», или хотелось все сделать самим?

Никита Ковтунов: Мы пользовались опытом. Ребята были нашими кураторами, и в любых вопросах мы подходили к ним. 

Ясмина Омерович: Мне, кажется, самая большая проблема была в том, чтобы просто подойти к человеку и не выглядеть глупо. И большинство ребят спрашивали у других именно об этом.

Никита Ковтунов: Надо за короткий отрезок времени было максимальное количество всего успеть ухватить: повадки, внешность, обозначить тему, которую ты предполагаешь достать из человека. О том, как это сделать, мы советовались с ребятами.

Сергей Карабань: В любом случае, каждый человек учится вербатиму сам, потому что теория – это теория. 

Ясмина Омерович: Кто-то много донимал своего героя и каждый день к нему подходил. 

Никита Ковтунов (Ясмине): Помнишь, сколько раз мы подходили к богатой женщине и ее мужу в СВ? (Смеется) К ним подходили многие по нескольку раз, и они не отказывали в беседе. Но отвечали на все шаблонно. Но в момент их личной ссоры, нам все-таки удалось попасть в волну, и герой Мамука раскрылся и рассказал, в чем у них проблема.

Лиза Лернер: Как же вы заходили в «СВ», вы же ехали в плацкарте?

Никита Ковтунов: У нас были «засланные казачки» в виде проводников, и они нам говорили можно ли к тому или иному человеку подойти.

Сергей Карабань: У ребят еще была постоянная борьба за интересных персонажей, когда кто-то особенный заходил в вагон.

Ясмина Омерович: Это самое ужасное, что было! (Смеется) Когда были большие остановки, заходили люди. И они еще не успевали сесть, как мы все выбегали и кричали: «Этот мой!».

Лиза Лернер: Как человека, которого вы в первый раз увидели, разговорить? Ведь каждый, когда рассказывает о себе, хочет казаться немного лучше, чем он есть.

Ясмина Омерович: Люди, которые ехали на дальние расстояния, казалось, отсоединялись от всего, что у них есть, и могли разговаривать с нами искренне, ведь они видят нас первый и последний раз. Им нужно было просто рассказать именно то, как все есть, а не приукрашать. Они могли абсолютно спокойно рассказать правду, и говорили то, что никому не рассказывали.

Никита Ковтунов: Кроме того, когда ты к людям приходишь уже в оторый раз за путешествие, то момент интервью стирается, и ты становишься им просто попутчиком. Вот тогда-то они и начинали раскрываться.

Ясмина Омерович: Было даже стыдно, когда ты сидишь с включенным диктофоном во время интервью, и разговор далеко зашел, а предупредить человека забыла. И были случаи, когда ты не несешь этот материал к нашим драматургам, потому что человек был очень откровенен, и не хотел чтобы это знал кто-то еще, кроме тебя.

Анастасия Великородная (Ясмине): С этической точки зрения это все еще сидит в тебе?

Ямина Омерович: Да, стыдно немного.

Лиза Лернер: Никита, а было такое, что вы специально не говорили, что включаете диктофон?

Никита Ковтунов: Да. Я просто не говорил, что у меня есть диктофон. Просто клал телефон и продолжал разговаривать. Потому что были люди, которые против интервью, а с ними уж очень хотелось поговорить. Да, это плохо.

Лиза Лернер: А были люди, которые сами хотели рассказать и стать героями?

Никита Ковтунов: Да, были.

Ясмина Омерович: Проводницы!

Лиза Лернер: Ключевая особенность жанра вербатим— сохранение достоверности речи обычных людей. В обработке вы приукрашали истории, расставляли более сильные акценты, добавляли драматизма?

Никита Ковтунов: Нет, ничего не приукрашали. Но часто бывает, что есть такой момент, который состоялся только между тобой и твоим собеседником в интервью, и ты из-за публичной ситуации не можешь это передать зрителям.

Анастасия Великородная: Был ли среди тех, кого вы интервьюировали человек, от которого вы получили особенный ценный опыт?

Ясмина Омерович: Мне первый, кто приходит в голову – это пьяный мужчина.
Он просто сидел и плакал, рассказывал мне какие-то свои личные истории, а я ему, и мы оба плакали
(смеется). И мне потом было так стыдно, что в итоге я просто стерла эту запись.

Лиза Лернер: Почему некоторые театральные критики говорят вербатИм?

Сергей Карабань: Кто-то говорит вербариум, например (переглядываются и смеются). Критики вообще странно относятся к документальному театру.

Анастасия Великородная: Кстати, у меня с этой поездкой ассоциируются проводницы Люся и Анжела, про них можно кино снимать. У Ясмины будет в спектакле вербатим с проводницы Люси.

Ясмина Омерович: И они обе себя совершенно по-другому вели, по сравнению с другими проводницами.

Анастасия Великородная: Что было самое тяжелое для вас в этой поездке?

Ясмина Омерович: Ориентация во времени.

Никита Ковтунов: Да, это было странно. Ты просыпаешься и уже три часа дня по местному времени, а в Москве часов 9 утра. И не знаешь идти завтракать или брать интервью. И пока ты идешь умыться, позавтракать и собираешься взять интервью, день уже кончился, и уже темно.

Лиза Лернер: Транссибирская магистраль — самая длинная магистраль в мире: 18 596 км, 90 городов, 12 областей, 5 краев, 2 республики, 1 округ. В каждом из этих городов люди с определенными взглядами на жизнь и на политику, нравами, вероисповеданием и так далее. Было ли в каких-то городах было желание сойти с поезда за каким-то интересным человеком, который не раскрылся?

Сергей Карабань: Люди сильно меняются за время поездки. Когда ты приезжаешь в -50, заходят люди абсолютно с ног до головы в мехах и без зубов. Проезжаешь по России чуть дальше, и политические вопросы уходят на второй план. Потому что, когда человек думает как ему заработать на кусок мяса, получая 10 тысяч рублей, ему сложно рассуждать о политике, он думает о том, как ему прокормить 2-3 детей.

Ясмина Омерович: Я выходила на остановках, и брала интервью у 8 продавцов. У них основная забота была в том, где спать, что есть и чем платить. У них не было никаких целей и интересов, они не жили, а выживали. Причем, многие из них даже не думали, чтобы куда-то уехать при первой возможности, они просто смирились с тем, как и где они живут.


Лиза Лернер: Вернувшись в Москву, вы задумались над тем, что условия, в которых вы учитесь и работаете практически «тепличные»?

Ясмина Омерович: Да, но это не сразу понимаешь. И только спустя долгое время приходит осознание. 

Никита Ковтунов: У нас невероятная страна: люди уникальные и абсолютно разные. Природа, которая на протяжении маршрута абсолютно разная. Все это создает картину глобальную, мощную.

Лиза Лернер: Почему зритель должен прийти на этот спектакль?

Никита Ковтун: Во-первых, потому что у него благотворительная цель.

Ясмина Омерович: А, во-вторых, потому что большинство зрителей никогда в жизни не поедут по такому маршруту, пусть они посредством спектакля познакомятся с людьми, которые населяют нашу страну.

Анастасия Великородная: Как вы думаете, кто-нибудь из вас в дальнейшей жизни согласился бы на такую поездку?

Ясмина Омерович: Я думала, что если у меня будет депрессия, я куплю билет во Владивосток и уеду кататься в поезде, чтобы ни с кем не пересечься.

Сергей Карабань: После того как мы вышли из поезда, только у меня было ощущение еще два дня, что я лежу на кровати и еду?

(Все смеются)

Спектакль «Трансиб» состоится в пространстве Тройка MultiSpace 26 апреля. Все собранные средства от продажи билетов будут направлены фонду «Кислород», который помогает людям с муковисцидозом.